Томас Пинчон

Должно быть, отсечка топлива, конец горения, как там у них слово… Brennschluß. У нас такого слова нет. Или засекречено.

Только ближайшие лица разборчивы, да и те — как полупосеребренные образы в видоискателе, испятнанные зеленью сиятельные лица, что припоминаются за пуленепробиваемыми окнами, несущимися через весь город...

Природа не знает угасания; она знает лишь
преобразование. Все, чему научила и по сей день
учит меня наука, укрепляет мою веру в продолжение
нашего духовного бытия после смерти.
Вернер фон Браун

Эдипа сидела, чувствуя себя не только привычно одинокой, но и единственной женщиной в баре, заполненном пьяными педерастами. Вот история моей жизни, думала она.

Вскоре то, чего он боялся, случилось — он околично впутался в любовь к Рахили и удивлялся лишь тому, почему этого не произошло раньше. Лежал ночами во времянке, курил в темноте и взывал к апострофу тлеющего кончика сигареты. Около двух с ночной смены возвращался обитатель верхней койки — некто Дюк Клин, прыщавый браво [9] откуда-то из Челси, и его всегда подмывало поговорить о том, сколько ему обламывается, а обламывалось ему, вообще-то, с горкой. Это Профана и убаюкивало. Однажды ночью он и впрямь наткнулся на Рахиль и Клина, мерзавца, запаркованных в «МГ» перед ее коттеджем. Отполз к себе в койку, не особо ощущая себя преданным, ибо знал, что Клин ни к чему особо не подобьется. Даже засыпать не стал, чтобы Клин удостоил его, придя, пошаговым отчетом о том, как он ее чуть не склеил, только не вполне. Как обычно, Профан уснул на середине.

Профана осенило, что сейчас его вырвет. Так на него действовали прилюдные проявления сантиментов.

На себя я даже не смотрю как на необходимое зло.
— Вы обходимы, — сказала она сквозь нимб дыма. Глаза ее сверкали, как скаты соседних зубьев пилы. — Вы поощряете их продаваться, — сказала она.

Он умеет, умел несколькими словами все лишить восторга. И не особо подбирал эти слова притом: у него такое инстинктивно.

Одна стена, хоть и глухая, за годы разъелась тенями оперативников — так порою зеркала в общественных едальнях корежатся отражениями посетителей: поверхность набирает характера, будто старое лицо...

мимо с гиканьем проносится великий водоворот передислокации из Европы в Азию,