Гастон Доррен

В начале XX в. на идише говорило миллионов десять евреев в Европе и других регионах. Эта фотография была сделана в 1910 г. в Нью-Йорке.

В результате на идише – как и на караимском и ладино – стали говорить в регионах, где язык большинства значительно отличался от того, из которого вырос идиш, что привело к значительному отходу идиша от родительского языка. Ряд звуков подвергся систематичной замене, были отброшены некоторые сложности немецкой грамматики, а кроме того, добавилось бесчисленное множество слов из польского и других славянских языков. Идиш процветал, и в некоторых регионах был настолько распространен, что языки-соседи заимствовали из него многочисленные слова (в основном жаргонные), как впоследствии сделал и американский английский. Например, предшественниками американского chutzpah (нахальство) были, в частности, немецкое Chuzpe, польское hucpa, чешское chucpe и нидерландское gotspe.

испанский — язык большинства и (главный) официальный язык в 20 странах: одной европейской, двух на Карибских островах, семи в Северной и Центральной Америке, девяти в Южной Америке и одной в Африке.

Но больше всего меня поражает философский сюрприз, таящийся в самом сердце испанского: после того как вы умрете, вы (estar) мертвы. Как будто бы вы не ушли безвозвратно, а лишь — что? Ждете Страшного суда? Существует сильная статистическая корреляция между испаноговорящими и католиками, так что звучит правдоподобно. Хотя на самом деле причина выбора estar, а не ser — грамматическая. Формально слово muerto (мертвы) — причастие прошедшего времени от глагола morir (умирать), означающее результат этого глагола, что-то вроде «умерев». И как бы необратима ни была смерть, по закону страны, а точнее языка, в таких случаях требуется estar. Грамматика превыше природы.