Наука сознания: Современная теория субъективного опыта

Самый известный из ранних синапсид — диметродон пермского периода. Это доисторическое создание, фигурка которого есть в наборе динозавров каждого ребенка: посадка низкая, как у крокодила, на спине большой ребристый парус. Но это не динозавр. Это звероподобная рептилия, которая ближе к нам, чем к тираннозавру. Вероятно, она была выше и меньше стелилась пузом по земле, чем может показаться при взгляде на убогие пластиковые игрушки.

Когда вы пытаетесь прихлопнуть муху, а ей практически всегда удается ускользнуть — это не просто рефлекс. Скорее, у мухи есть то, что мы называем централизованным вниманием — способность быстро сосредоточить ресурсы обработки информации на том фрагменте окружающего мира, который важнее всего в данный момент, чтобы выдать скоординированную реакцию.

Предположим, я выступлю со своими рассуждениями убедительно. Тогда вас начнут раздирать противоречия: поверхностное, интеллектуальное знание будет вести к одному пониманию себя, а глубинные внутренние модели — к другому. Вы никогда не сможете устранить этот разрыв. С помощью поверхностного интеллектуального знания или нескольких часов размышлений вам не удастся уничтожить схему внимания, которая формировалась миллионы лет эволюции и поэтому встроена в вас очень глубоко

ваше сознание — это не данные, не механизм, не нейроны, а эфирная субстанция, неотъемлемо присущее вам свойство, живущее внутри вас.

содержание сознания — мысли, идеи, убеждения, озарения, знание о смерти — у людей

Нейробиолог Сабин Кастнер, как и я, работает в Принстонском университете, но этажом ниже. Она специалист мирового уровня по зрительному вниманию. Неудивительно, с учетом нашего сотрудничества, что я разработал теорию сознания вокруг современных данных о внимании. К слову сказать, доктор Кастнер не просто мой соавтор — она моя жена.

Согласно теории Джеймса — Ланге, эмоция начинается с телесного ощущения. Сердцебиение ускоряется, желудок выделяет кислоту, кожа покрывается холодным потом — и тогда, заметив эти телесные изменения и изучив контекст, мозг создает сюжет: “Я встревожен” или “Я взволнован”. Одна из лучших демонстраций этого эффекта — известный эксперимент, проведенный в 1970-х гг. на мостах в канадском Ванкувере. В данном исследовании женщина обращалась к пешеходам-мужчинам с просьбой ответить на несколько вопросов. Некоторых мужчин останавливали прямо в середине шаткого подвесного моста над глубоким каньоном. Других — на небольшом и устойчивом деревянном мосту. Потом испытуемых спрашивали, насколько привлекательной им показалась женщина-интервьюер. Мужчины, которых останавливали на опасном мосту, оценивали женщину как более привлекательную, а те, что отвечали, стоя на надежной конструкции, — как менее. Предположительно, подвесной мост вызывал ускорение сердцебиения и холодный пот — и эти изменения ошибочно приписывались сексуальному возбуждению.

В клиническом мире повреждений мозга известен особенно тяжелый и разрушительный синдром — одностороннее пространственное игнорирование (неглект). Его изучают уже почти сто лет48. Повреждение одного из полушарий мозга приводит к утрате осознания предметов и событий с другой стороны тела. Те ключевые элементы, которые, повреждаясь, вызывают этот синдром, есть в обоих полушариях мозга, но нарушения справа обычно вызывают более обширную и постоянную потерю осознания49.
Игнорирование — это не слепота. При отсутствии видимости предметы исчезают из поля вашего зрения, но вы не теряете знания о них. Скажем, все мы слепы относительно предметов, находящихся за спиной, но у вас, скорее всего, есть неплохое представление о том, что прямо сейчас находится сзади вас. При игнорировании же предметы, которые попадают в “плохую” половину пространства, попросту исчезают из сознания. Не распознается прикосновение к левой стороне тела. Звук, исходящий слева, или приписывается источнику справа, или вообще не замечается. В особенно тяжелых случаях пациент вообще не осознает, что существует левая половина пространства.
Не будет ничего удивительного в том, что пациент с игнорированием побреется только с одной стороны, попытается одеть половину тела, съест еду с половины тарелки. Если тарелку после этого повернуть, он не поймет, откуда взялась лишняя еда. Когда мы попросим его нарисовать картинку, он нарисует правую ее сторону и не заметит, что половины картинки не хватает. При предложении нарисовать часы он, скорее всего, нарисует полный круг (возможно потому, что сохранил моторную память о круговом движении руки). Но все числа, от 1 до 12, он упихнет в правую его половину и будет думать, что всё сделал правильно50

Когда вы полагаетесь на интроспекцию и обращаетесь к той самой схеме внимания, она рассказывает вам другую историю. Информация в ней говорит вам: не-е-е-т, ваше сознание — это не данные, не механизм, не нейроны, а эфирная субстанция, неотъемлемо присущее вам свойство, живущее внутри вас.

Но сам факт наличия сознания, способности переживать субъективный опыт чего-либо и приписывать подобный опыт другим — настолько базовая необходимость, что ее могут разделять с нами многие другие представители животного царства