Лоуренс Норфолк

Не это ли таверна «Сломанное колесо»? — спросил Сальвестро.
При его словах человек за прилавком опрокинул содержимое стакана себе в глотку, задохнулся, закашлялся, отрыгнул и кивнул. Из глубины здания доносился гомон людей, разговаривавших на повышенных тонах. К ним приблизилась лежавшая у двери собака. Стоявший за прилавком упорно их игнорировал. Сальвестро взглянул на голый шест.
— Где же в таком случае колесо? — осведомился он.
— Сломалось, — последовал ответ.

Все дело во мне. С самого своего детства я всем нравлюсь, все со мной соглашаются, находят меня приятным, все рядом со мной стараются быть приятными. Всю жизнь я только и слышу «да». Можете себе такое представить?
— Нет, — сказал Сальвестро, хотя на самом деле чувствовал, что такое вполне можно себе представить. Почему бы и не соглашаться с таким человеком, как Лукулло?
— За нами много раз гонялись собаки, — сказал Бернардо.

Золото потускнело и превратилось в свинец, небо потемнело. Тучи насекомых роились под покровом сумерек и жадно сосали кровь из мягких шей коров, дремлющих под навесом. Поля лежали, забытые до весны; свинец превратился в железо, потом стал ржавчиной на лемехе плуга, когда свет померк и проступили признаки ночи.