Д Алекс

У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты.
Чак Паланик «Колыбельная»

Я помню, как подняв меня за плечи, Джейсон долго всматривался в мое лицо и словно не видел, словно находился где-то в другом месте. Безумный, полный агонии взгляд. А потом вдруг схватил меня в охапку, сжимая так, что затрещали кости, и заплакал, уткнувшись лицом в мои волосы. Он плакал, как ребенок, и не мог остановиться. И я гладила его волосы, не замечая боли в сломанных пальцах. Тогда я подумала, что он сошел с ума. Что он сожалеет о том, что сделал…
Через час вернулся с пистолетом и сказал, что мы должны умереть.

«Большинство жертв абьюза не сильны и не слабы, а находятся в промежуточном, нестабильном состоянии. Они не бегут, но и не сливаются покорно, а совершают разнонаправленные движения, то есть мечутся. Половина их сознания зовет их восстать, половина призывает расслабиться и покориться.»

– Теперь вы точно потеряли его. И я, я тоже потеряла его, – надтреснуто повторяю я, встречая растерянный взгляд Пола. – Он все вспомнил.

И когда я говорю этой голубоглазой девочке, что люблю ее, это не радостная новость. Это приговор. Нам обоим.

Лекси она починить не сможет. С Лекси у меня особая программа. Я ее люблю.

«Это кажется диким и парадоксальным, но мучитель, которому по каким-то причинам жертва решила уступить и простить, становится с ней единым целым. Это отражается даже на чувственном плане: возросшая близость ощущается физически, сексуально или просто тактильно. Пытаясь понять и оправдать насильника, жертва создает такой мощный полюс эмпатии, что идентифицируется с ним и буквально сливается. И чем дольше продолжается абьюз, из которого нет выхода, тем чаще требуется усиление полюса эмпатии, а значит идентификация, то есть растворение и да, любовь становятся сильнее.»
(с)

– Это полностью вина Джейсона. Твои чувства – реакция на его поведение. Он намеренно сделал тебя зависимой. У него есть специальное образование. У тебя не было шансов, Лекси.
– То есть, я должна смириться с тем, что я больная на голову идиотка, которая влюбилась в своего насильника, позволяя делать с ней все. Все, что только может взбрести в голову такому извращенцу, как он.

Нет «я», или «он». Есть «мы»

Я не сплю две ночи, постоянно ей названивая. Она кричит в трубку, что я кретин и отключает телефон, а посреди ночи второго дня приезжает на такси в слезах.
И говорит, что не может без меня жить.
Я так счастлив, до дрожи, обнимаю свою малышку, клянусь, что никогда больше не причиню ей боли. И верю в это сам.