Колм Тойбин

что остаток ее жизни обратится в борьбу с неведомым

Аудитории в колледже были намного просторнее тех, к каким Эйлиш привыкла в родном городе; возможно, поэтому, думала она, обучение и происходит тут медленнее

руку.
— Вы обе правы, не сомневаюсь, — сказал он с иронией, обращенной в том числе и на себя самого и достаточной, чтобы не создалось

Катя вполголоса рассказывала ему о пациентах, входивших в столовую. Она показала на стол, за которым сидели русские.
– Это хороший русский стол. Он для лучших представителей этой нации. А есть еще стол для тех, кого не хотят видеть за первым столом. Полагаю, это плохой русский стол

Вернувшись домой, Томас убедился, что старшие дети сидят за обедом, выпрямив спину, и не встают из-за стола, пока их тарелки не опустеют. Порой ради их увеселения он принимался шутить и по просьбе Эрики делал магические фокусы, чем никогда не занимался до отъезда Кати в санаторий. Например, притворялся, что не видит Эрики, сидящей в кресле, принимая ее за подушку, которая лежит там для его удобства. Эрика и Клаус умирали от хохота, а Голо закрывал руками глаза.

Катя стала знатоком черного рынка, создав сеть поставщиков и информаторов. Она утверждала, что может судить о ходе сражений по цене на яйца, однако ее теория не работала, когда яиц попросту не было, даже по заоблачным ценам

В начале войны Томас прекрасно представлял себе свою немецкую аудиторию. Читая лекцию в Берлине, он верил, что обращается к людям, разделяющим его взгляды на свободу и демократию и их важность для Германии. Ныне эти люди хранили молчание. В Германии больше не было места, откуда он мог бы к ним обратиться. Если, живя в мирной Швейцарии, он осудит Гитлера, это не пройдет ему даром. Его книги изымут из книжных магазинов и библиотек. Ему больше не позволят раскрыть рот.

У тех женщин было так мало реальной власти, что в ту власть, которую они имели, они вцеплялись железной хваткой. Слуги жили в страхе перед хозяйками, а повара привыкли к постоянному надзору.

Чем глубже в историю, тем безопаснее, думал Томас

По всем параметрам он был великим человеком. Своими заслугами он устрашил бы даже собственного отца.