Барышня и хулиган

Он схватил меня за руку, а я сказала торопливо:
– Миша, я так не умею…
– Как? – удивился он.
– Ну… я… у меня ничего не получится. Просто… мы разные люди. Для тебя это не имеет значения, а для меня очень даже имеет и…
– Я тебе не нравлюсь… – закончил он.
– Наоборот. Иногда очень нравишься, правда, нечасто. Но все это неправильно, то есть такое должно происходить иначе.
– Чего ты мне по ушам-то ездишь? – вздохнул он. – На самом деле все просто: ты хочешь, чтоб я тебе в любви признался. Так?
– Нет, – решительно тряхнула я головой. – Я хочу, чтобы ты меня любил. Это разные вещи.
– Два часа ночи, – закатил Мишка глаза. – И два придурка у дверей спальни. Проблема-то выеденного яйца не стоит, а базаров сколько. Лучший способ лишиться мозгов – это связаться с такой дурой, как ты. Вот скажу я сейчас: «Я тебя люблю», ты ответишь: «Это ты просто так говоришь, чтоб со мной в постель лечь». Я буду говорить одно, а ты другое и ни в жизнь не поверишь, а когда я окончательно свихнусь и выброшусь в окно, ты зарыдаешь на моей могиле, повторяя со стоном «Мишенька, зачем ты это сделал». «А счастье было так возможно» – классику надо знать, училка хренова. Ну почему мне так не везет, а? Откуда ты вообще взялась на мою голову?
– Из Костромы, – глотая слезы, сказала я.
– Из Костромы, – передразнил Мишка и решительно впихнул меня в спальню. – Ложись.
– А ты?
– Я буду оберегать твой сон, дорогая. Охренеть можно.

Беда в том, что в нашем районе миллионеры водились неохотно и напоминали привидений: все о них говорят, но никто их не видел.

После окончания школы я поступила в педагогический институт, разумеется, на иняз, закончила его и оказалась в средней школе № 27, и только где-то через год сообразила, какого дурака сваляла. Сея разумное, доброе, вечное, о Париже следует сразу же забыть.

Временами мне казалось, что я малость свихнулась, но я тут же утешала себя: у человека должна быть мечта, иначе для чего тогда жить?

забыл, какого цвета твой платок зеленый был…