Практика чтения

«Что же касается меня, то, признаюсь, для меня настоящий роман — тот, куда мне хочется вернуться, а не тот, сквозь который я продираюсь, как сквозь кошмарный сон», — так писал Франсуа Мориак, французский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе и, конечно, опытный читатель

В традиционно принятых нормах обучения мы привычно воспринимаем как единственно возможную форму разделение на тех, кто учит, — учителей — и учащихся. При этом предполагается, что учителю заранее открыты результаты работы, к которым он должен подвести учащихся. Такой подход агрессивно вторгается и в высшую школу, где очень часто преподавателю также начинает отводиться роль методически подготовленного «излагателя» уже завоеванных достижений науки.

Учитель забывает, что он тоже читатель, и то, что он говорит, связано с опытом его читательских и человеческих ощущений и пониманий. Взрослые — и тем более учителя — полагают, что им все известно. Мне кажется, любые занятия с ребенком литературой — в семье, школьные уроки, занятия в кружке или студии — должны строиться на совместном чтении, обмене мнениями, в ходе которого возникают вопросы. И тут вопросы взрослого важны, может быть, еще больше, чем его ответы.

В томе одной из детских энциклопедий, посвященном литературе XX века, размещена статья о комментариях [36].

Читатель сравним с путником: он тоже попадает в рытвины и набивает шишки. Но дорогу осилит идущий.

Виноградова (РАН) посвящен составлению «Словаря языка Достоевского» и построен на выделении идиоглосс (от греч. idios — «своеобразный» и glossa — «язык, речь»), то есть слов, которые отражают элементы картины мира писателя и несут на себе печать авторского стиля [23].

Одна из необходимых составляющих читательского мастерства — языковое чутье, в том числе умение замечать своеобразие авторского высказывания.

Экфрасис (др.-греч. έκφρασις от έκφράξω — высказываю, выражаю) — это описание произведения изобразительного искусства или архитектуры в литературном тексте. Так, например, стихотворение А. Фета «Диана, Эндимион и Сатир» (1855) — экфрасис одноименного полотна К. Брюллова 1849 г.

— Ну, вам нельзя отказать; вам, думаю, никто не отказывает». И тут же отказала, очень веско объяснив свое решение: «Очень много осталось дел, а времени осталось мало»

Как писал Ролан Барт, словесный текст — «это всего лишь пространство, где свободно вспыхивают языковые огни» [5]. Точное определение, несмотря на метафоричность.

Только появившись, слова-фонарики создают и освещают пространство вокруг себя. Повествователь идет за героем «Преступления и наказания» или по миру «Евгении Гранде» и ведет нас за собой. Нам предстоит освоить это мыслимое пространство; оно создано воображением автора. Для того чтобы «обжить» его вслед за автором и его героями, нужно представить себе изображенное. Без такой готовности — без того, что психологи называют воссоздающим воображением, — нет читателя.

Но, едва осмотревшись по сторонам, мы немедленно понимаем, в какой мере мыслимый мир не похож на реальный. Каждый попавшийся нам на глаза предмет появился «на дороге» не случайно, он «подсунут» нам автором, оказался здесь, будучи уже осмысленным им.

Чтобы замечать подробности, одного воображения недостаточно. Внимание и терпение — вот что также необходимо читателю. И знания