Мы вынуждены сообщить вам, что завтра нас и нашу семью убьют. Истории из Руанды

«Кажется, эти люди полагают, что развитые и неразвитые части мира могут управляться одинаково. Это их политическая линия, и я думаю, что это полная чушь — еще мягко говоря. НЕВОЗМОЖНО УПРАВЛЯТЬ РАДИКАЛЬНО РАЗЛИЧНЫМИ ОБЩЕСТВАМИ ОДНИМ И ТЕМ ЖЕ СПОСОБОМ. Да, есть некоторые важнейшие моменты, которые должны быть общими, например: всеобщее голосование, принцип «один человек — один голос», тайна голосования, свободная пресса, разделение властей. Это должны быть общие факторы, но отнюдь не в одинаковой форме. Форма должна соответствовать ситуации».

почему после катастрофы больше всего пренебрегали теми, кто более всех пострадал от геноцида? Бонавентура Ньибизи особенно опасался, что молодые выжившие сами станут экстремистами.

И теперь Гирумухатсе, казалось, не столько проснулся, сколько провалился в новое сновидение, в котором признание и заранее заготовленный энтузиазм по поводу руандийских реформ («Новый режим очень хороший. Никаких убийств. Мы были удивлены тем, как нас встретили. Здесь есть новый порядок») не требовали никаких фундаментальных перемен ни в его поведении, ни в его сердце. Он был и оставался обывателем, желающим быть образцовым гражданином и пожинать плоды послушания. Когда власти велели убивать, он убивал, а когда власти велели признаваться, он признавался.

Предоставьте туземцев самим себе, думали они, и — вуаля! — вот вам Заир. Мы словно бы хотели, чтобы Заир был Сердцем Тьмы; вероятно, это представление соответствовало нашему пониманию естественной иерархии наций.

Вспоминается Пол Пот, который вернулся в Камбоджу после обучения в Париже, сменил название своей страны на Кампучию, вывел из обращения календарь, объявил «нулевой год» и уничтожил миллион или больше своих соотечественников, чтобы искоренить западные влияния.

Все деревенские были сообщниками, кто в умолчании, кто в мародерстве, и невозможно разделить их по степени ответственности, — рассказывал он. — Это как в Руанде: НЕЛЬЗЯ СКАЗАТЬ, ЧТО ВСЕ ОНИ ВИНОВНЫ, НО ОТДЕЛИТЬ ОДНИХ ОТ ДРУГИХ НЕВОЗМОЖНО.

«Гуманитарии» не любят, когда их называют наемниками, но «не думать, просто делать», как выразился мой собеседник, — это психологическая установка наемников. Как сказал мне швейцарский делегат Международного комитета Красного Креста, «когда гуманитарная помощь становится дымовой завесой для прикрытия политических эффектов, которые она на самом деле создает, и государства прячутся за ней, используя ее как средство для выработки политического курса, тогда мы можем считаться действующей стороной в конфликте».

Вскоре после нашей встречи я узнал, что он уехал из Руанды, чтобы присоединиться к лидерам «Власти хуту» в эмиграции. Я также узнал, что слово икинамучо означает «театр».

И он принялся подробно пояснять свою убежденность в том, что руандийцам никогда нельзя доверять. — Иностранцы не могут познать эту страну, — говорил он. — Мы обманываем. Мы повторяем вам одну и ту же ерунду снова и снова и не говорим ничего. ДАЖЕ МЕЖДУ СОБОЙ МЫ ЛЖЕМ. МЫ ПРИВЫКЛИ К СЕКРЕТНОСТИ И ПОДОЗРЕНИЯМ.

— Эта жизнь после геноцида — поистине ужасная жизнь.