СЕКСУАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА В РОССИИ Клубничка на березке

Всякое сексуальное насилие должно быть наказуемо, независимо от соотношения пола жертвы и насильника, для этого не нужно отдельной статьи. Упоминание мужеложства и неупоминание насильственных актов лесбиянства противоречит принципу равенства полов.

Общие девчонки", в свою очередь, заинтересованы в том, чтобы то же пережили другие, и добиваются этого с изощренной жестокостью, превосходя в этом отношении парней.

Даже возраст и внешность для насильника не имеют существенного значения.
Очень часто в основе такой установки лежат старые счеты с доминантной или холодной матерью: "Мать меня никогда не ласкала, я чувствовал, что бабушка любила меня намного больше, чем она"; "Я был послушным, тем не менее она меня часто незаслуженно наказывала, била, не покупала подарки. Подарки делали брату"; "Доверительных отношений с мамой у меня не было, сестру любили больше"; "Мать очень строго следила за мной, ничего не прощала", и тому подобное.

возможно ли русскому интеллигенту в живого человека х--м тыкать?"

Уже в 1989 г. феминистская "Лига освобождения от социальных стереотипов" (ЛОТОС), основательницы которой создали в дальнейшем МЦГИ, провозгласила лозунг "„Пусть реализуется личность, а не пол! <...> Женщине не надо помогать - она не социальный инвалид, ей не надо мешать!"

Хотя это противоречит традиционному канону маскулинности, в условиях социальной и экономической несвободы такая стратегия была психологически разумна и оправдана. Зачем суетиться и переживать унизительные разочарования и фрустрации, если это может сделать кто-то другой? В данном случае - женщина.
Выигрывают ли от подобной деформации мужского характера женщины? Конечно, нет, во всех трех вариантах они, как и мужчины, становятся жертвами. Агрессивный сексизм как компенсация за вынужденную социальную беспомощность неизбежно порождает сексуальное насилие. Очень многие русские женщины вынуждены терпеливо сносить грубость, пьянство и даже побои своих мужей, думая, что иначе и быть не может.

Наконец, третья возможность - социальная пассивность и выученная беспомощность, бегство от личной ответственности за себя, свои действия и бездействие, в беззаботный игровой мир вечного мальчишества. Своевременно, в детстве не выучившись самоуправлению и преодолению трудностей, многие российские мужчины и в дальнейшем отказываются от личной независимости, а вместе с нею - от ответственности. Социальная ответственность передоверяется начальству, семейная - жене.

Когда молодой мужчина женится, ему приходится иметь дело с любящей, заботливой, но часто доминантной женой, которая, как некогда его мама, лучше него самого знает, как планировать семейный бюджет, что нужно для дома, для семьи, а ему только дает руководящие указания.
Наконец, в общественной жизни абсолютно все контролировалось властной материнской заботой КПСС, которая лучше, чем вы сами, знала, что для вас хорошо, и была готова исправлять ваши ошибки силой.
Этот стиль социализации несовместим ни с индивидуальным человеческим достоинством, ни с традиционной моделью маскулинности. Как реагировал на него средний мужчина?
Первая возможность - психологическая компенсация и гиперкомпенсация путем идеализации и усвоения примитивного традиционного образа сильного и агрессивного мужчины, утверждающего себя пьянством, драками, жестокостью, членством в агрессивных мужских компаниях, социальным и сексуальным насилием. Все эти явления были широко распространены в Советском Союзе.
Вторая возможность - компенсация покорности и покладистости в общественной жизни жестокой тиранией дома, в семье, по отношению к жене и детям. Это явление также было достаточно типичным.

Итак, сначала мальчик зависит от любящей, но часто доминантной матери. В детском саду и в школе главные властные фигуры - опять-таки женщины, учителей-мужчин крайне мало. В официальных подростковых и юношеских организациях (пионерская организация, комсомол) тон задавали девочки (среди секретарей школьных комсомольских организаций они составляли три четверти). Мальчики и юноши находили отдушину только в неформальных, уличных компаниях и группах, где и власть, и символы были исключительно мужскими.[171] Многие такие группы в России, как и на Западе, являются подчеркнуто антифеминистскими.

Советская власть как таковая была вне критики, тем более, что социальная и экономическая несвобода не зависела от пола. Социальная несвобода усугублялась глобальной феминизацией всех институтов и процессов социализации и персонифицировалась в доминантных женских образах.
Это начиналось с раннего детства в родительской семье. Вследствие высокого уровня нежеланных беременностей и огромного количества разводов, каждый пятый ребенок в СССР воспитывался без отца или хотя бы отчима. В середине 1980-х гг. только в так называемых материнских семьях воспитывалось около 13,5 миллионов детей.[168] По данные выборочной переписи 1994, 20 процентов российских семей с несовершеннолетними детьми были неполными и 19.6 процента всех детей рождены вне брака.[169] Но и там, где отец физически присутствует, его влияние, авторитет в семье и роль в воспитании детей, как правило, значительно ниже, чем роль матери. По данным целого ряда отечественных и зарубежных исследований, подростки и старшеклассники, независимо от пола, более откровенны с матерью, чем с отцом, чаще обращаются к ней за советом и бо