После Тарковского

Андрей Арсеньевич Тарковский остается символом не только русского советского, но и авторского кино как такового. С его наследием продолжают вести диалог — и здесь, и за рубежом. Его по? прежнему воспринимают как одного из последних мастеров высокого киномодернизма. Но в чем конкретно заключается вклад русского гения в развитие киноэстетики? Или его значение обнаруживает себя скорее в области этики и философии? Как соотносились эти категории у Тарковского, и как соотносятся они сегодня? И где пролегает граница между модерном и постмодерном?

На эти и многие другие вопросы пытаются ответить участники IV международной научной конференции, посвященной творчеству Тарковского, — ведущие российские и зарубежные киноведы, культурологи и теоретики киноискусства.

Антон Долин объясняет, почему единственный возможный Тарковский сегодня — Ларс фон Триер. Алексей Гусев, Андраш Балинт Ковач и культовый американский кинокритик Джей Хоберман говорят о функции длинного плана и его сущности в кино модернистском и постмодернистском, трансцендентном и материалистическом, пленочном и цифровом. Поэт Александр Скидан рассказывает о «слабой мессианской силе» и о структурном сходстве между Андреем Тарковским и Вальтером Беньямином. Андрей Плахов и философ Йоэль Регев размышляют о том, в каком виде возможен модернизм в современном кино.