Бумага. О самом хрупком и вечном материале
Dojmovi
- Максим Черкасовje podijelio/la dojamprije 8 godina
💤Dosadno!И не задумывался как много бумаги мы все еще используем в нашем уже цифровом мире. А вот открыли глаза. Даже здесь я веду просто каталог прочитанного, а книги покупаю. Так приятнее, иначе меня и не заставишь. Мой товарищ сказал, что я будто иду по словарю и читаю о каждом слове биографию. Да надо завязывать. Слишком много нон-фикшна ни о чем и эта книга тоже. Читается супер легко, 1/3 интересна очень, но умнее я не стал. Психология и философия гораздо интересней, чем тупо пересказ и история с кучей фамилий и цифр. Ну и зачем мне это надо? Вассермана заменить?
- Иришка Скипорje podijelio/la dojamprije 8 godina
💡PoučnaКнига поражает своей энциклопедичностью и количеством использованной литературы. При этом ее достаточно легко читать. Но иногда кажется, что автор прямо-таки бравирует своими знаниями и не может остановиться, раскручивая одно предложение до нереальных размеров.
Но с другой стороны книга даёт представление о том, насколько мы зависим от бумаги даже сейчас. - translatekpje podijelio/la dojamprije 9 godina
👍Vrijedna čitanja💡Poučna🌴Knjiga za plažuОчень изящная, одновременно лиричная и насыщенная фактами книга о роли бумаги в жизни человечества, а также в жизни автора. Немного отличается по стилю от привычного переводного науч-попа.
Citati
- Sakina Alievaje citiralaprije 9 godina
слухи о смерти бумаги сильно преувеличены. Вот и взращенный на тучных бумажных нивах французский мыслитель Жак Деррида замечает: “Распрощаться сейчас с бумагой – это все равно что перестать разговаривать только потому, что научился писать”. - Elia Kabanovje citiraoprije 3 godine
В наши дни почти половина промышленно вырубаемой древесины идет на производство бумаги. - Sakina Alievaje citiralaprije 9 godinaДиккенс более или менее легкомысленно относился к тому, на чем писать – хотя в этом ему, разумеется, далеко до Байрона, который написал “Дон Жуана” на обратных сторонах театральных афиш, или до рассеянного Толкина, писавшего “Властелина колец” на оборотах студенческих экзаменационных работ. Сами по себе слова вызвали у него несравненно больший аппетит, чем бумага, на которую они ложились.
