Дай это мне медленно (а потом смой следы)

— Что…

— Что не так?

Юнги засовывает руку в наволочку и шарит там, пока не находит что‑то. Когда он вынимает оттуда свою руку, в его кулаке зажата головка чеснока. Юнги смотрит на неё.

— Я… — сглатывает Чимин. — Я был уверен, что выбросил их все.

— Две чёртовых недели.

— Юнги, я клянусь, что это не нарочно.

— Прошло две недели, а я продолжаю повсюду находить чеснок.

— Он вовсе не везде.

Юнги с дрожью отбрасывает чеснок как можно дальше от себя.

Чимин усмехается и придвигается к нему поближе, целуя кончик его носа.

— Юнги.

— Что, чёртова чесночная сучка.

— Ты знаешь.

Юнги смотрит на него и улыбается.

— Я знаю.

И Чимин видит по его глазам, что он действительно знает.

Юнги сидит на кровати, когда Чимин готовится к своему последнему рабочему дню.

— Ты, правда, должен пойти? — спрашивает он, и Чимин просто застёгивает свою рубашку.

— Да.

— Мм.

— Юнги, это мой последний день, позволь мне попрощаться со всеми и выпить бесплатный «Мартини».

— Прекрасно, мне всё равно, — Юнги цокает языком. — Ах, ты можешь не найти меня, когда вернёшься. Я должен встретиться с этим певцом с утра пораньше, потому что он стажёр, и у него рано начинаются занятия, поэтому…

— Хорошо, наверное, ты найдёшь меня спящим, — Чимин бросает на себя ещё один последний взгляд в зеркало. — Ладно, я готов идти.

Он оборачивается и наклоняется к Юнги, быстро целуя его в губы. Когда он отстраняется, Юнги хватает его за запястье и тянет на кровать, потом забирается ему на колени и растягивается на нём, утыкаясь носом в его шею и волосы, и водя руками по всей его одежде.

— Э… — хмурится Чимин, когда его парень продолжает это делать и, определённо, трётся о него. — Юнги, что…

— Вот, — Юнги внезапно отстраняется и слезает с него. — Теперь ты можешь идти.

— И что это было?

Юнги пожимает плечами.

— Ничего, просто захотелось сделать это.

— Ты такой странный.

— Это — лучшие новости за всю мою чёртову жизнь, а мне уже двести лет.

— Я знал, что тебе понравится.

— Конечно. Разве ты не счастлив?

— Счастлив, — Чимин облизывает свои губы. — Поэтому я подумал, что мы должны отпраздновать это.

Юнги кивает, потирая свою щёку.

— Несомненно, хочешь куда‑нибудь сходить на ужин?

— Нет.

— Тогда, чем ты хочешь заняться?

— Я хочу трахаться.

Юнги давится собственной слюной, Чимин молчит и ждёт, когда старший прокашляется.

— Чимин, я… — Юнги прочищает своё горло. — Ты всё ещё выздоравливаешь.

— Не-а, я в порядке.

Юнги выгибает бровь.

— Я не собираюсь…

— А я думаю, что ты собираешься, — Чимин отбрасывает одеяло и, Боже, он действительно наслаждается выражением лица Юнги, как только он видит чулки на ногах младшего.

Они не представляют собой ничего особо сексуального, просто кремовые хлопковые чулки до середины бедра, тёплые и мягкие на ощупь. Но он знает, что выглядит в них очень хорошо.

Юнги быстро пытается взять себя в руки.

— Если ты думаешь, что этого будет достаточно для меня…

Чимин закатывает глаза и быстро двигается так, чтобы сесть верхом на колени Юнги, медленно прижимая свою задницу к его промежности.

— Я не могу поверить, что ты, на самом деле, пытаешься соблазнить меня прямо сейчас, — бормочет Юнги, явно изо всех сил пытаясь держать свои руки при себе.

Чимин знал, что это произойдёт. Вот почему он подготовился.

— Юнги, — хнычет он, и старший сглатывает. — Я, правда, очень хочу, чтобы ты трахнул меня.

— Чимин…

— И укусил меня.

— Я так не…

Чимин берётся за нижний край свитера и тянет его вверх, обнажая свои живот и грудь, он зажимает свитер между зубами, чтобы оставить его задранным вверх, и ухмыляется в лицо Юнги, когда взгляд вампира падает на розовые атласные шортики, надетые на нём.

Чимин ждёт. Юнги продолжает смотреть.

— Твою мать, — вампир выдыхает, подхватывая Чимина под бёдра, и встаёт, Чимин визжит и обвивает его своими ногами.

— Господи, Боже мой. Разве ты не был только быстрым?

— Я внезапно стал сильным, и не спрашивай меня почему, под влиянием трусиков или чего‑то ещё.

Чимин хмыкает, и Юнги быстро относит его в спальню.

— Из-за этого или из-за сельди.

Юнги останавливается.

— Хорошо, при упоминании о сельди, у меня пропадает всё желание, это просто для того, чтобы ты знал.

Неделя проходит как в тумане. Он проводит все свои дни дома, ленится, заказывает еду из ресторана, смотрит фильмы, слушает музыку, наслаждается деньгами, которые он заработал за месяц. Он снял со счёта приличную сумму и решил, что заслуживает спокойную неделю.

Когда он возвращается в Бордель, у него во рту сохраняется вкус апельсинов.

Тэхён сидит напротив него и неторопливо потягивает свой напиток.

— Ты, — внезапно говорит он, и Чимин смотрит на него. — Ты потеряли голову.

— Что с твоей грамматикой.

— Что произошло на прошлой неделе?

— Ничего.

— Снова стояк?

Чимин закатывает глаза.

— Нет, — он делает большой глоток своего «Мартини» и начинает играть зубочисткой, болтая оливкой в стакане. — Он назвал меня куколкой.

Тэхён кивает.

— Ты потерял голову.

Твою мать, возможно, это так. А что, если это правда?

— Я не из тех, кто начинает пускать слюни, когда Чонгук одёргивает свой пиджак.

Тэхён ухмыляется.

— Я бы хотел, чтобы он мог дёрнуть своим членом в моей…

— Я остановлю тебя прямо сейчас.

— Господи, Чим, — говорит Тэхён, как только Чимин снова падает в кресло. — Что, чёрт возьми, тебя так задержало, тебя не было почти целый час. — Тэхён хмурится. — Почему у тебя такое красное лицо?

Чимин зачёсывает свои волосы назад и берёт стакан с совершенно новым «Мартини», который Хосок, вероятно, сделал для него, зная, что он любит выпить после сеанса.

— Должен был передёрнуть, а потом запаниковал.

Тэхён моргает, глядя на него, а Чимин потягивает свой «Мартини», надеясь, что его кожа вскоре прекратит пылать.

— Ты сделал что?

— У меня был стояк, — Чимин ставит свой стакан. — Потому что яд вампира — та ещё сука.

Морщинка между бровей Тэхёна становится только глубже.

— Яд?

— Яд клиента возбудил меня. Потому что есть яды, которые…

— Чимин, нет.

— Что значит «нет»?

— Нет никаких ядов, которые бы возбудили тебя, вампиры не могут вызвать у тебя стояк своим ядом.

Чимин переваривает эти слова в течение нескольких секунд. В эти конкретные секунды у него есть время на то, чтобы понять, что он, совершенно невероятным образом, по-настоящему, затрахался.

— Так значит, — начинает он. — Ты говоришь, что у меня был стояк просто оттого, что я завёлся от клыков этого чувака, которые он вонзил в мою шею?

Тэхён сужает свои глаза, явно обдумывая варианты своего ответа.

— Думаю, да. Да.

— Ну, тогда, — Чимин ставит свой «Мартини» и шипит. — Мне конец.