I en person

«Милый мой мальчик, пожалуйста, не вешай на меня ярлыков, не заноси меня в категорию, пока не узнаешь меня»

Ну... ирвинг - он, как всегда, ирвинг. Это как... кого бы вспомнить? Версаче или борщ, который не просто борщ, а с фасолью, и с салом, и с пампушками, лежащими где-то рядом с тарелкой и щедро натертыми чесноком. То есть всех и всего много, и не просто много, а неистово лезет через край. И в какой-то момент даже немного хочется прокричать: "стоп, горшочек, не вари". Но нет. То есть не дождетесь. С ирвингом подобные призывы ни разу не работают. Так вот.

Тут не просто о геях и прозе жизни. Тут как бы вообще о многих из тех, кто не вписывается в понятие традиционной сексуальной ориентации. Поэтому в большом количестве присутствуют транссексуалы (конкретно, женщины в мужском теле), ибо главгер, будучи бисексуалом, очень любит иметь отношения с этими девушками. Да что там, дедушка у него тоже любит рядиться в бабушкины платья под прикрытием театральных спектаклей. Папа тоже... гей, то есть трансвестит.
Первая любовь у парня совсем не простая, а скрывающая под одеждой тайну. Среди одноклассников хитро скрываются за маской мужественности девушки. Лучшая подруга оказывается лесбиянкой.

И... что самое удивительное все это происходит под носом у местных лесорубов в какой-то чертовой глубинке. И это реально просто фантастика какая-то, потому что, на самом деле, нравы в этих их глубинках, как на нашем урале или там в сибири. То есть не таким, как все, лучше уезжать подальше, куда-нибудь в большой город. Иначе есть неслабый риск быть искалеченным или убитым.

Что еще показательно. Все больше и больше имею подозрение, что у ирвинга кажется есть в материнском вопросе что-то очень травматичное. Ибо это уже не первая книга, в которой образ матери просто откровенно монструозный.
Мать главгера разрушает и топчет его первое любовное чувство, и вообще слишком уж строит его по жизни. А после выясняется, что сама она, будучи девятнадцатилетней зрелой девицей, завалила в постель пятнадцатилетнего мальчика, родила от него, а когда он сбежал, потому что банально не был натуралом и не хотел жить с ней, предала его имя анафеме и очернила в глазах сына. И, что показательно, ей сошло с рук растление подростка. Зато потом она неистово брызгала слюной в отношении других, даже не имея доказательств, просто руководствуясь ненавистью.
При этом очень много мужчин, окружающих главгера, совершенно терпимы к необычной библиотекарше, в которую он влюбился. И, знаете, вот не верю. На практике таковы как раз в большей степени женщины.

Это, конечно, совершенно лгбт-френдли книга. Но тем не менее, ирвинг говорит свое слово в защиту бисексуала обыкновенного, которого и ранее, и поныне в нетрадиционной среде не очень-то жалуют, считая перебежчиком между ориентациями. Как будто имеет какое-то значение пол человека, когда любишь.

И вот главгер проживает свой срок, как умеет и как желает, и в целом вполне себе доволен и свободен, кочуя между городами и странами, и неистово блудя. Секса, кстати, в книге много, и он весьма разнообразный. Как вдруг начинается эпидемия спида. Позже я читала бойна, который в "незримых фуриях сердца" тоже затронул эту тему, и поняла, что при всей избыточности ирвинга отдаю предпочтение именно ему.

Потому что он не стал педалировать тему, что спид затронул не только сексменьшинства, а еще и натуралов. Ну да, ну да, так и есть. Но ирвинг просто написал, как это страшно, как это больно, как это ужасно. Как близкие бросали больных, а совершенно посторонние люди ухаживали за ними до конца. Как женатые мужчины заражали своих жен, потому что встречались тайком с мужчинами и не предохранялись, а потом родители умирали на глазах у детей. И женщины прощали мужей. Как матери после смерти своих детей заражали себя кровью, отравленной вирусом, потому что не видели смысла жить дальше. Какой яркий контраст по сравнению с матерью главгера.

Ну, и в последний раз меня заставил плакать ремарк. И это было очень давно. А ирвингу удалось сделать это снова. Поэтому разве можно было не поставить высший балл "in one person"?