Пути новейшей русской прозы

Современный роман сделал первый шаг: он открыл и воспроизвел так много сюжетов небытия,что без преувеличений может быть назван состоявшейся формой познания смертоносных атак, направленных на человека нового тысячелетия. Надо стремиться к следующему шагу: не только удивлять разнообразием льда, тьмы и пустоты, но учиться преодолевать их опасное обаяние, побеждать смерть светлым и сложным словом.

Наша литература разучилась изображать женщину.

Современный роман должен воспользоваться безднами, открытыми новейшими формами свободы, но ему надо приложить значительные усилия, чтобы дальше существовать на правах по-настоящему необходимой речи.

Поэзия – тихие катакомбы литературы, сохраняющие огонь, который сумеет выйти на поверхность со сбереженным для мира словом.

Воссоздание (при разных оценках!) встречи и конфликта современного человека с небытием – пожалуй, главное достижение литературной традиции наших дней.

Страдания Джед усиливать не хочет. Следовательно, нельзя давать шанс любви, в себе несущей будущую смерть.

чем больше житейского комфорта и социальной свободы, тем меньше витализма, простого, по-хорошему животного желания жить

В романах Макьюэна, Эмиса, Каннингема и Франзена отказ от потомства воспринимается как искушение. Авторы не утверждают, что детей нам не надо. Они осторожно работают с этой идеей, будто опасаются, что издан уже некий закон, по которому писатель может быть наказан за одно предположение о ненормативном, рвущем душу, разламывающем мир.

Если Сталин – русский святой, какая нас ждет религия?

Заунывная мысль о национальной безнадежности превращает «Захват Московии» в роман для иностранцев, которых и среди своих всегда хватает.