Феномен зависти. Homo invidens

Зависть тоже не любит выставляться напоказ.

Именно слово кодирует и программирует человеческую мысль и является главным орудием анализа – и самоанализа – человеческой психики, да и мира в целом.

Александр Романович Лурия, эмоционально внедрявший в наши юные головы основы нейропсихологии – дверная ручка университетской аудитории после начала занятий, как правило, протыкалась ножкой стула от проникновения опаздывающих, – настойчиво подчеркивал, что «ни одна сложная форма психической деятельности человека не протекает без прямого или косвенного участия речи…»

всецело предаться одному пороку нам обычно мешает лишь, то, что у нас их несколько

зависть определяет как «чувство досады, вызванное благополучием, успехом другого», завидовать же, согласно этому словарю, «испытывать чувство зависти, желать иметь то, что есть у другого, быть таким же

Плутарх же обратил внимание на поиск пороков и прегрешений у объекта зависти. Их обнаружение, вероятно, несколько снижает боль от его превосходства.

Плутарх предположил, что неадекватность самовосприятия обусловлена невозможностью дистанцироваться от объекта оценки, т. е. самого себя, и даже придумал прием коррекции погрешностей самооценки. «Так как никто не может на время отойти от себя, чтобы отрешиться от непрерывности самовосприятия, что более всего и делает каждого худшим судьей самого себя, чем других, то ближайшая замена этого – посещая время от времени друзей и вглядываясь в них, предоставлять им такую возможность судить и о тебе самом

«От пороков избавляет нас осознание их и упражнение, но первым идет осознание. Ибо никто не станет искоренять и гнать из души своей то, что не раздражает его. А раздражают нас пороки, когда мы постигаем разумом, какой вред и позор они приносят»[596], – это проницательный Плутарх.

жизнь Пифагор уподоблял игрищам, куда одни приходят состязаться, другие – торговать, а самые счастливые – смотреть.

Нравственно совершенный человек делит все радости и печали сам с собой, завистливый избегает собственного общества, чувствуя свою ущемленность, он не радуется самому себе.