Время свинга

– Ну а мне кажется, ты слишком уж вся в своей голове, – произнесла она, постукивая пальцем по своей. – Может, тебе трахаться нужно больше…

Но, как и множество людей, чьим родом занятий была переделка мира, при личном знакомстве он оказался возмутительно мелочен.

Романтика мне не давалась: она требовала какой-то личной тайны, состряпать которую я не могла, а в других не любила.

Той осенью в первом семестре новой школы я обнаружила себя без подруги: тело без четкого контура.

Я вовсе не хочу сказать, что мать меня не любила, она просто не была домашней: вся жизнь происходила у нее в уме. Фундаментальный навык всех матерей – управление временем – ей не давался. Она отмеряла время страницами.

Мозг связан с сердцем и глазом – все дело в представлении, все это вместе. Хочешь, видишь, берешь. Без извинений.

Внутри все было зализано и модерново, тускло освещено и темно меблировано – берлога немезиды Джеймса Бонда.

не выходила на связь уже семьдесят два часа и, помню, считала, что это должно расцениваться как один из великих примеров личного стоицизма и нравственной выдержки нашего времени.

– Но петь же не значит орать во всю глотку, верно? Дело тут не в том, кто голосом может лучше дрожать или забираться выше, нет, все дело во фразировке, в том, чтоб быть искусным, извлекать из песни нужное чувство, ее душу, чтобы стоило человеку открыть рот и запеть, у тебя внутри случилось бы что-то подлинное, а тебе разве не хочется чувствовать по-настоящему, а не просто если тебе по ушам бьет?

– Нет, этого мне никогда не хочется. – Он опустил взгляд на рисунок, который сделал на полу. – Иногда мне становится интересно, не хотят ли люди смысла больше, чем свободы, – медленно произнес он. – Вот это я и имел в виду. По крайней мере, по своему опыту.