Дворянская семья: культура общения. Русское столичное дворянство первой половины XIX века

В большинстве домов иконы находились в специально отведенных для молитвы комнатах (образных) или в спальнях. Тем самым подчеркивалось, что вера и светскость плохо совместимы: религия относится к сфере личной жизни, ее демонстрация неуместна в гостиной.

И, хотя родители порой старались что-то скрывать от ребенка, рано или поздно он узнавал все тайное и выносил из своего учения сомнительные выводы о существовании разных правд: одной — из книг, другой — из повседневной действительности. Отсюда, по мнению К.Д. Ушинского, может быть, и «проистекала та бесправность отношений, та игра произвола, случая и прихоти, хитрости и силы, раболепства и угодливости, взяток, непотизма и всякого рода окольных путей, которыми так богата летопись нашей служебной деятельности на всех возможных поприщах

Так, в 1802 году в журнале «Вестник Европы» за подписью «Л.» вышла статья, автор которой описывал образ идеальной женщины. Это искренняя христианка, без фарисейства, скромная, добрая, умная: «ум ее не столько блестящ, сколько тонок и основателен». Ее письма исполнены «чувствительности, философии», она много читает — не только романы, но и нравоучительные книги: «она знает всех лучших французских поэтов, и почерпнула из разных сочинений нравоучительных и принадлежащих до воспитания все то, чем только может пользоваться приятная в обществе женщина, добрая жена и нежная мать». Она — примерная жена, которая, не чувствуя особого влечения к своему супругу («Она соединила судьбу свою с другим не по выбору сердца, но покорствуя обстоятельствам»), тем не менее приучила себя уважать его и изменила все свои привычки, знакомства, интересы, действуя по воле мужа, дабы сохранить в семье мир. При этом отличаться внешней красотой она не обязана: «Она не красавица — скажу еще более: даже и с недостатками. Холодный человек не даст никакой цены ее наружности; черствая душа никогда не почувствует качеств ума и сердца ее; но добрый, чувствительный и с тонкой разборчивостью предпочел бы ее первым красавицам, выбрал бы ее в свои подруги»44.

От женщин требовалась более высокая нравственность духа, чувствительность и отзывчивость души, добросердечность.

«Слишком большая свобода в одежде, в манерах и в выражениях доказывает неуважение к окружающим, и по этим мелочам часто судят о человеке

«Служить» – вот ключевое слово в воспитании дворянина.

Одна из главных установок в воспитании дворянского ребенка состояла в том, что его ориентировали не на успех, а на идеал. Молодому человеку следовало быть храбрым, честным и образованным не для того, чтобы достичь чего бы то ни было (славы, богатства, высокого чина), а потому, что он – дворянин, которому изначально многое дано

.В. Булгарин писал, что тон высшего круга невозможно перенять, нужно родиться и воспитываться в нем. «Сущность этого тона: непринужденность и приличие. Во всем наблюдается середина: ни слова более, ни слова менее; никаких порывов, никаких восторгов, никаких театральных жестов, никаких гримас, никакого удивления. Наружность – лед, блестящий на солнце». Фамильярность и излишняя почтительность равно неуместны: и то и другое сразу бросается в глаза, когда люди пытаются подражать высшему свету (особенно это заметно в женщинах). Аристократический тон и манеру поведения, «то, что французы называют la contenance, les manieres, le bon ton, и что заключается в русском слове светскость»[53] возможно приобрести, по мнению автора, лишь в домашнем кругу.

вести себя благопристойно, «гордиться благородством поступков, учтивостью и благоразумием» по отношению ко всем людям, невзирая на сословия

. Одоевский в «Отрывках из журнала Маши»