Въездное & (не)выездное

Газета попутчика была пухлой, огромной, с текстами, написанными русским языком 1990-х – долго, скучно, без блеска. Но обо всем.

У продвинутого, хорошо образованного европейца вообще высший шик – понять устройство чужой страны, выучить язык, стать своим и, таким образом, на одну страну обогатиться.
У русских же повод для гордости – жить всюду как в России.

Да, сегодняшний Минск – советский город, где нет рекламы, где возле кинотеатров висит написанный плакатным пером «репертуар на месяц», где до сих пор вывески «Ателье», «Гастроном», «Продукты», сделанные из светящихся трубочек. Но все же он часть Европы. Да, захваченный, опущенный и униженный автократом Лукашенко, но все же западный город. Есть такое ощущение.
Тот же пьянящий дух Европы бил нам в голову в СССР, когда мы выбирались в Ригу, Каунас или Таллин, да и в тот же Минск, и во Львов, не говоря уж про совсем западный Ужгород.

Теперь, конечно, многое изменилось. В Симферополе меня селят в гостинице «Украiна», декорированной в жлоб-стиле, – том самом, который полыхает в хоромах бывшего украинского генпрокурора Пшенки, открытых к обозрению после победы Майдана. Золото, вензеля, мрамор, бархат, бомбошки. Но в номере – сиротская кроватка и отсутствие отопления, сплю в куртке. В меню из ресторана значится «Булка бутербродная 2 шт.».

Я не был в Крыму 20 лет, мне все интересно. 20 лет назад я жил неподалеку от Симеиза, в псевдомавританском дворце Дюльбер: это там размещались последние Романовы до эвакуации на британском крейсере Marlborough. В 1994-м Крым являл собой руины империи: пошедшие трещинами ротонды, обваливающиеся балясины балюстрад, бедность, вода дважды в день по два часа, тишина и счастье, и местные жители в одинаковых костюмах Nike: результат выездной торговли по месту работы.

Я как-то жил в Хельсинки в квартире, оборудованной специально для Брежнева: те же идиотские гигантские размеры. От спальни до туалета бежать надо было чуть ли не стометровку. Бедный Леонид Ильич, боюсь, не всегда успевал…

и местный шоколадный король, мультимиллионер Петр Порошенко

Потому что отождествление со страной ничего не дает. Страна – это всего-навсего особенности кухни, костюма, распорядка дня и языка. А вот русские за границей идентифицируются именно как русские, а не как личности. И это, конечно, мне не очень приятно, потому что это невозможно – общаться, дружить или ненавидеть целую страну.
А потом вдруг я с облегчением понимаю, что тех соотечественников, которые личности, я попросту не выделяю глазом из европейской толпы, составленной такими же личностями. И поэтому не могу определить, сколько их по сравнению с этой вот самодовольно-недовольной русской массой.

Сначала хотел написать: «дело в том, что русский турист – это советский турист, только как бы вывернутый наизнанку» – но потом понял, что это тоже упрощение

я видел, как русские спорили в буддийских монастырях с монахами, как им следует для посещения монастыря одеваться